Ода Державина «Властителям и судиям» представляет собой переложение псалма. Переложение священного текста показывает обличительный пафос общества, в котором жил Державин. Державин был свидетелем крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачева и, разумеется, понимал, что восстание было вызвано непомерным крепостническим гнетом и злоупотреблениями чиновников, грабивших народ.

Главный герой романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» — Григорий Александрович Печорин. Именно его судьба, судьба «лишнего человека», находится в центре повествования. В первой части произведения мы знакомимся с Печориным благодаря рассказу Максима Максимыча, включенному в записки странствующего офицера.

Максим Максимыч является одновременно и героем произведения, и рассказчиком. Сам Лермонтов придавал большое значение разработке этого образа, о чем свидетельствует примыкающий к роману набросок, озаглавленный «Кавказец»: «Кавказец есть существо полурусское, полуазиатское; наклонность к обычаям восточным берет над ним перевес, но он стыдится ее при посторонних, то есть приезжих из России.

Это стихотворение представляет своего рода поэтическое завещание Пушкина. По теме пушкинское стихотворение восходит к оде римского поэта Горация «К Мельпомене», откуда взят и эпиграф. Первый перевод этой оды был сделан М. В. Ломоносовым, ее основные мотивы развивает и Г. Р. Державин в своем стихотворении «Памятник» (1796 г.).

Все творчество М. Ю. Лермонтова пронизывает любовь к свободе и родине. Эта тема звучит не только в стихах, прославляющих бородинскую победу, строках «Люблю отчизну я...», стихотворном рассказе «Мцыри», но и в тех сочинениях, где поэт не говорит напрямую ни о свободе, ни о родине, но — о судьбе поколения, о назначении поэта, об одиноком узнике, о бессмысленном кровопролитии, об изгнании, о человеке, чувствующем себя лишним в обществе себе подобных, о пустоте жизни...

М. Ю. Лермонтов жил в трагический, но одновременно счастливый период в истории России. Москва возрождалась из руин после сентябрьского пожара 1812 года. Для Лермонтова Москва была связана со славным прошлым его родины: «Москва не есть обыкновенный большой город, каких тысяча; Москва не безмолвная громада камней холодных, составленных в симметричном порядке... нет!

Определяя жанр собственного произведения, Н. В. Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой. Это жанровое определение сохранялось на всех этапах работы, вплоть до издания книги. Связано это, в первую очередь, с тем, что в «Мертвых душах», которые первоначально мыслились под знаком «веселости» и комизма, присутствует и иная, некомическая стихия — в виде лирических отступлений серьезного и патетического характера. Ошибочно полагать, что Гоголь назвал свое произведение поэмой «для шутки», хотя первые критики «Мертвых душ» и высказывали такое мнение: «Это просто положенный на бумагу рассказ замысловатого, мнимо простодушного малороссиянина в кругу добрых приятелей», которые «не требуют ни плана, Ни единства, ни слога, только было бы чему посмеяться».

Мои любимые страницы романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» связаны с повестью «Княжна Мери». Здесь мы видим, что Григорий Александрович способен на благородные поступки. В этой повести Печорин активно взаимодействует со своим пародийным двойником – офицером Грушницким. Почти сразу же разгадав этого человека, Григорий Александрович начинает играть с ним, манипулируя его слабостями.

Начиная с 1836 г. тема поэзии получает в творчестве Лермонтова новое звучание. Он создает целый цикл стихов, в которых высказывает свое поэтическое кредо, свою развернутую идейно_художественную программу. Это «Кинжал» (1838 г.), «Поэт» (1838 г.), «Не верь себе» (1839 г.), «Журналист, Читатель и Писатель» (1840 г.) и, наконец, «Пророк» - одно из последних и наиболее значительных стихотворений Лермонтова, завершающее в его творчестве тему поэта.

«Тамань» — остросюжетная и вместе с тем самая лирическая повесть, которая продолжает традиции романтических разбойничьих повестей, но по отношению автора к воспроизводимой ним действительности представляет полную противоположность романтическим произведениям его предшественников. Белинский высоко ценил эту повесть, называя ее лирическим стихотворением: «Она вся в форме; если выписывать, то должно бы выписать всю от слова до слова; пересказывание ее содержания даст о ней такое же понятие, как рассказ, хотя бы и восторженный, о красоте женщины, которой вы сами не видели».

Как правильно отметил Белинский, пересказ сюжета повести не дает нам представления о ее красоте, гармонии, лиричности.